16+
пт 29 марта, 03:43
© 2012–2024 СМИ "Информационное агентство "Камчатка" зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Регистрационный номер:
серия ИА № ФС77-86144
16+

Фоторепортажи

На рыбе берегов не видать
Сюжеты
25 июня 2014, 14:27
0 9554

Экипаж научного судна КамчатНИРО МРТ-316 в межсезонье отправился в море, чтобы проверить . способ акустической разведки и одновременного снюреводного замета. Современная аппаратура дает возможность быстрого и точного анализа достоверности поступающих акустических данных. Насколько этот способ поможет рыбакам в их работе – взялись выяснить ученые. А наш корреспондент увидел как живут моряки в море, что такое морская работа, с каким трудом достаются рыбакам тонны пойманной рыбы. Прожив неделю в экипаже малого рыболовецкого траулера, Вячеслав Немышев познакомился с моряками, услышал их истории.

Узбеки на причале прыгают на железную палубу транспортника. Рыбаки стоят вторым бортом. «Здравствуйте. Опять к нам?» – со мной здоровается здоровяк Вася. Вася снимает шапку, я в ступоре: Васю Сиратчука помню седоватым, а теперь спустя два года белоснежный тралмастер смотрит на меня и тянет шершавую ладонь. За спиной говорят по-узбекски. Эх, Вася, как я рад тебя видеть! Остальные рыбаки из экипажа 316-ого меня тоже узнают.

Ждем отхода. Я сижу в кают-компании и потираю руки – повар на 316-ом лучший на всем рыбацком причале. С камерой выхожу на палубу, вижу, что сварщик работает под брюхом небольшого транспортного тонн на триста пароходика. Сварщик лазает и вываривает старые швы, накладывает новые. Потом садится на широкий леер. И закуривает. Парень молодой, лет двадцать пять. Улыбается. На нем роба непрожигаемая сварщицкая, он мне напомнил советского пэтэушника на практике. Ему бы термос с чаем к портрету, а он курит. Рыбаки все курят – и капитаны, и механики, и тралмастеры. Отваливаем, узбеки отдают швартовы.

Побежали. Мимо портовых кранов с черными на контровом солнце скелетами. Мимо владивостокского сухогруза справа на траверзе. Темная вода, синее небо. Встает над городом Корякский вулкан: чем дальше отходим от береговой черты, тем ближе к небу вершина. Подошли к бухте Завойко – город теперь крошечный, машинки ездят, пароходики у рыбных и торговых причалов. Гигант Корякский прикрывает тылы с берега. Называю фото: «На рейде Петропавловска-Камчатского».

Мысли как ритм облаков - одно за другим - одна за другой: и мне кажется, что мы теперь плывем в увлекательнейшее плавание, и ждут нас страшные испытания и пышногрудые красавицы в пиратских портах.

Капитан мне рассказывает, как он учился в мореходке, как потом работал капитаном на МРС – самом крошечном рыбацком траулере, потом попал на МРТК – самый малый рыбацкий траулер. Как его учил один психотерапевт, что в море в первую очередь нужно боятся романтиков. «Они не стабильны, романтики. Наш экипаж 316-ого стабильный, старый, творческий. Пенсионеры? Ну да, пенсионеры. Хм. Творчество – не значит молодость», – говорит молодой капитан Юрий Красов.

Его команда получила пароход МРТК-316, принадлежащий теперь Институту рыболовства и океанографии, в две тысячи пятом, пригнала домой через Охотское море.

«Мы побежали» – так сказал я. И не ошибся. Среди рыбаков редко употребляются морские словечки: туалет – это туалет, а не гальюн; столовая – столовая, а не камбуз; повар – это повар, а не кок. Иногда говорят, что «мы побежали», а не «пошли», иногда я говорю «поплыли», и никто не оскорбляется моей морской неграмотностью. На самом деле, на рыбалке некогда бравировать и козырять словечками. И хоть романтиками сложно назвать этих суровых людей, но черт меня подери! – они все-таки романтики. Так подумал я, когда мы вышли из бухты за ворота в Авачинский залив. Пароход погрузился в облако тумана, изо рта пошел пар, был конец мая.

К вечеру меня укачало – для моего вестибулярного аппарата нужно сутки, чтобы привыкнуть к качке. Дремлю в капитанской каюте – там мне определили место. Экипаж МРТК девять человек, старпом несет вахту ночью, я сплю на его койке. Звонок в колокол. Вскакиваю, бегу на верхнюю палубу. Два звонка. Все, опоздал. На этот раз я не сфотографирую, как помощник тралмастера Матвеич выбрасывает за борт буй.

Портрет тралмастера Василия Сиратчука.

Василий начинает с описания замета: «Первый колокол - готовность, два колокола - пошел буй. Потом пошли за борт ваеры с урезами, за урезами крылья снюревода, за крыльями мешок - мотня и куток. Один замет на полтора-два часа». Вот и весь портрет тралмастера, родом который из западной Украины. «Я родился в Закарпатье, учился в Калининграде, мы ровесники с тобой, Слава, я тоже шестьдесят девятого. На Камчатку попал по распределению. Работал, занимался боксом, стал учить английский, когда в девяностых перестали платить, чтобы не сойти с ума от безделья. Всегда ходил по улицам с гордостью – я моряк. Гаишник остановил пару лет назад, хотел оштрафовать: "А-а, так ты морской, ну ладно, выпишу штраф поменьше, я на этом перекрестке больше зарабатываю".

Комментарий к портрету тралмастера: сегодня минтая принимают на рыбном причале по 15 рублей. Треску по 22, камбалу по 25. За килограмм! «Урезы как раз и есть секрет снюревода, они взмучивают воду на дне и сгоняют рыбу в самое орудие лова. Бывает, что за один замет выбираем по тридцать тонн», – закрывает тему Сиратчук. Вяленую камбалу в Петропавловске в розницу продают по восемьсот рублей. За килограмм!

Помощник тралмастера Матвеич видимо бывалый моряк; «видимо» – потому что про себя не рассказывает, холоден, улыбка натянута: «Я тридцать пять лет в море хожу». Матвеич своим просоленым взглядом напомнил мне одного рыбака, с которым я летел в самолете. Тот человек с обветренным красным лицом был выпивши и дышал на меня, мне было неприятно его соседство. Когда мы прощались, он вдруг извинился и сказал, что тридцать пять лет ходил в море, что вернулся обратно на Камчатку, а теперь летит в Белгородчину к жене, проведать, соскучился. На могилу... Матвеич был недоброжелателен ко мне. Прощались, когда я сходил на берег, и я запомнил его извинительную улыбку.

Портрет страмеха Сергея Бажинского.

«Почему в рыбаки пошел? Романтика. В Петропавловске было так: мальчики в мореходку, девочки в педучилище». Бажинский польский еврей сорока восьми лет. Рассказываю услышанный стишок: «Коль не штормы и туманы, евреи были б капитаны». Он хохочет: «Уже поздно переучиваться мне на капитана, я уже пенсионер. Бухгалтером же никогда не хотел быть». Бажинский старший механик – «дед» по-рыбацки. Он начинал морячить на торговом флоте. «Чем отличается торговый флот – девочки, порты, джинсы. Рыбный флот? На промысле один капитан в рубке, остальные все на палубе. На торгаше вахту отстоял и свободен. Народу заняться нечем, кто книжки читает, кто картины рисует. Рыбаку некогда читать: днем ловим, ночью сдача, кончилась вода и топливо – забункеровались, развернулись и снова рыбачить пошли».

В кают-компании смотрим новости о событиях в Украине. Спутниковая антенна куплена на общаковые деньги. Провизией рыбаки запасаются за счет работодателя – института КамчатНИРО. В этот раз вышли в море с наукой производить акустическую разведку. Послушали эхолотом – пошли на замет, подтвердили данные акустических приборов. «Рыбы стало меньше. Молоденьким помню, залавливались под жвак – таких приборов-то и не было раньше», – говорит Бажинский. История, бесконечная история... "Зарплаты у нас маленькие. Матрос на рыболове получает тридцать тысяч. Специалисты по сорок пять. Кто из молодых пойдет в море, когда на берегу те же деньги. На рыбу ходят не из-за романтики, а зарабатывать. Узбеки?.. Скоро они будут рыбачить вместо нас», – заканчивает описывать свой портрет стармех Сергей Бажинский.

Портрет судового повара - это украинские щи с уксусом и борщ без уксуса

«Или суп из красной рыбы заказывают, – говорит повар МРТК-316 Андрей Петров, тридцати двух лет, женатый, брат работает в суши-баре Киото в Петропавловске. – Пятнадцать лет работаю на море. Думаю, начать бизнес на берегу, пойду к брату, он шеф-повар. Что у меня особенного в меню? Экипажные накладывают себе еды сколько хотят. Если на столе стоят булочки с сахарной пудрой, не значит, что их надо съесть сразу. Могут заказать украинский борщ без уксуса. Главное, чтобы их желудки не ныли».

Громкие разрывы и автоматные очереди, крики и жалобы на украинскую нацгвардию, отчет российского журналиста о чудесном спасении. Андрей Петров отвлекается на новости, потом надевает наушники с Пинк флойдом, добавляет еще подливы к котлетам и швыряет противень в духовку. Я пробовал его котлеты и булочки – мне показалось странным, что булочки стоят на столе и их не съедают сразу.

Последний штрих к портрету – Андрей дарит историю: «Тонуть мне не приходилось, но однажды на другом пароходе – легендарный, который в подводную лодку врезался – отмечали мой день рождения. Начали выходить, чета приспали, пока выходили протаранили другой пароход. Проснулись, а тапочки в каюте плавают. Пробоина у нас была. Капитан с дыркою пошел в замет, а мы боролись за живучесть. Поборолись, потом на винт еще намотали...»

Общий план и портрет группы рыбаков.

Двух молодых матросов я тоже разглядел – нет на Камчатке безликих людей – все портреты, даже если это групповой снимок, узнаются и с характером. Долговязый матрос в растянутом свитере не хочет давать интервью – молча моргает черными детскими ресницами. Другой матрос доброжелательно поднимает и показывает на камеру ската, вынутого из промыслового минтаевого кутка.

Научный сотрудник лаборатории промышленного рыболовства Артем Сошин смущенно представляется, растягивая свою должность, с уважением замыкает титр институтом КамчатНИРО: «Мы впервые в России проводим такой эксперимент – сначала эхолотом , а потом сразу делаем замет. Наш институт уникальный, мы ходим на Командоры, на Курилы, в Охотское море, выполняем много необычных заданий. Ну что вы, пираты и пышногрудые красавицы – это на картинках, в кино, а у нас икорно-планктонная съемка и траление в научных целях». Артем волнуется, немного заикается. Я думаю про себя, что хорошо бы у него получилось выполнить это лабораторное задание.

Второй механик Андрей Грачев из стариков, но весел как молодой, в мореходке вместо «клешей» носил «дудочки», рассказывает, что на крабовых рейсах хорошо зарабатывают, но попасть на выгодный рейс можно только по знакомству. Историю про Опалу и Алаид считает настоящей легендой, но очень жизненной.

Два вулкана, Опала на западном побережье и остров-вулкан Алаид в Охотском море видят друг друга в хорошую погоду. Говорят, что это древние люди племени айну, юноша и девушка. Они влюблены, но всегда между ними туманы, облака и тьма пространства. Когда вдруг они сквозь прозрачное небо видятся, то сразу же начинают ругаться и ссориться. Жизненно. На самом деле, причина ссор в климате Охотского моря – здесь всегда туманы и сырость. И лишь перед страшной бурей и штормом становится ясным день – воздух будто под увеличительным стеклом – оба вулкана можно четко различить, а коротковолновые радиостанции слышаться друг с другом из Петропавловска до Магадана. «Я возвращаюсь с материка, Москвы или Белгородчины и спускаюсь по трапу, и вдруг вижу и замечаю, какое же у нас на Камчатке синее небо. Вы сделайте нам групповой портрет. Мы повесим фото на видное место в кают-компании», – просит меня второй механик МРТК-316 рыбак Андрей Грачев.

Три дня в море, и я вернулся домой разбитый и вымотанный. Узбеки на берегу не встречали, швартовы кидали молодые матросы, повар Петров и Матвеич. Телевизор в кают-компании больше не бла-бла-бла об украинских событиях – выключили. Капитан, когда встали к стенке, сказал весело: «Все по домам?» Встречал меня в час ночи мой старый друг, институтский морской преподаватель Виктор Иванович Кириллов. Мы шли по ночному Петропавловску, я мямлил, что Иваныч, прости, что напряг и все такое. Иваныч: «Да ты что в самом деле! Встретить человека из моря это святое дело. Рыбалка, это я тебе скажу... на рыбе, как попал, так берегов не видать».

Поделиться в соцсетях

0 комментариев

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий Авторизация
Ваш комментарий успешно отправлен и появится на сайте после проверки модератором